Вместе с тем, в начале 1990-х годов на постсоветском пространстве образовалась особая молодёжная субкультура, представители которой также называют себя растаманами. При этом они зачастую не являются истинными приверженцами оригинальной религиозно-политической доктрины африканского превосходства, а причисляют себя к этой группе в первую очередь по признаку употребления марихуаны и гашиша. Некоторым этого достаточно, чтобы считать себя растаманами, некоторые более приближены к растафарианской концепции — многие слушают Боба Марли и музыку регги в целом, используют для идентификации комбинацию цветов «красный-жёлтый-зелёный» (например, в одежде), некоторые носят дреды. Однако мало кто искренне отстаивает идею возвращения американских чернокожих в Африку, соблюдает растафарианский пост «айтал» и т. п.

Как бы то ни было, в русскоязычной среде слово «растаман» прочно связалось с этой группой (но не полностью тождественно ей). Слово по похожему принципу может использоваться и в других языках для обозначения просто любителей марихуаны без религиозной подоплёки.

Субкультура в СНГ

Возникновение «растаманов» в СНГ произошло вместе с формированием других молодёжных субкультур на фоне распада СССР. «Растаманов» можно выделить особо в связи с тем, что в нынешнем СНГ наблюдается заметный рост объемов употребления марихуаны (данный вывод можно сделать лишь субъективно, так как сбор статистики по этому вопросу сильно затруднён).[1] Многие из курящих уже не являются «молодёжью» и не причисляют себя к «растаманам», но их идеологически сближает нелегальный статус наркотика, так как они испытывают одинаковые трудности, связанные с его приобретением.
По-видимому, вопрос самоидентификации употребляющих коноплю бывших советских граждан был решен на базе бренда конопли как атрибута растафарианства. Известное в СССР понятие «наркоман» не могло быть принято из-за несоответствия стереотипному образу такового в народе: потребителям конопли не близки темы шприцев, СПИДа, ломок и пр. — следовательно, была потребность в самоназвании.

Одним из пионеров растаманского движения в России является работающая в стиле регги музыкальная группа «Джа Дивижн», появившаяся в 1989 году. Стиль регги, популяризованный растафарианцами и сопутствующий культу марихуаны, был принят русскоязычными «планокурами». Музыкальный фактор в стране, недавно отгороженной «железным занавесом» от существенной части мировой культуры, играл крайне весомую роль, оказывая существенное влияние на руссокязычную молодёжь 90-х. Поэтому на выбор самоназвания могло, в числе прочего, повлиять распространение записей русскоязычных регги-коллективов,[2] где, в частности, лидер «Джа Дивижн» Герберт Моралес однозначно указывает на параллель курения конопли с «растаманами».[3] Принадлежность к «философии Раста» декларирует и известный российский рэп-исполнитель Децл.[4]

Сейчас в Москве, Петербурге и других городах существуют достаточно большие растаманские сообщества, которые проводят культурные мероприятия (обычно концерты или фестивали)[5], поддерживают сайты, издают медиаматериалы. Растаманами считают себя почти все российские регги-коллективы — по меньшей мере они используют характерную символику и почитают Боба Марли (при этом следует отметить, что «чёрное» растафарианство — крайне многообразная культура со множеством разновидностей и некоторые ортодоксальные растаманы негативно относятся к музыке регги из-за её коммерциализованности, а некоторые не курят марихуану; есть и растаманы-политики, например новозеландский депутат Нандор Танцош).

Позиция

Обычно растаманы выступают за легализацию марихуаны, что находит отражение в песнях, атрибутике (в очень большом количестве сувенирных лавок мира имеются товары с растаманской символикой), политических декларациях (например, участие в ежегодном «Конопляном марше»).

Общим местом у «русских» и «оригинальных» растаманов также является позитивное отношение к Джа и негативное отношение к т. н. «вавилону» как прагматической социально-политической системе, основанной на западной материальной культуре.

Многие растаманы также негативно относятся к приёму опиатов, амфетаминов и крепкого алкоголя, называя их «чернушными» наркотиками, но позитивно — к приёму психоделиков, что роднит их с субкультурой трансеров.

Фольклор

Субкультура постсоветских растаманов породила особый фольклор, развитию которого способствуют характерные психоактивные особенности коноплесодержащих препаратов — под их воздествием возрастает тяга к рассуждениям, фантазии и творчеству. Достаточно широкую известность приобрёл украинский лингвист и литератор Дмитрий Гайдук, который в первой половине 90-х стал собирать и обрабатывать устное творчество украинских и российских растаманов и в 1995 году создал проект «Растаманские народные сказки». Работы Гайдука неоднократно издавались, выходили аудиокассеты и диски, сейчас он часто ездит по разным городам и читает сказки перед аудиторией в рамках различных субкультурных мероприятий. По предположению Гайдука, численность приверженцев «конопляной идеологии» в современной России может составлять до 4—5% населения [6].

О субкультуре «растаманов» стран СНГ и традициях употребления конопли (как и других наркотиков) на постсоветской территории периодически упоминают в своём творчестве многие современные деятели русскоязычной культуры — музыканты, писатели, создатели фильмов. Например, широко известна песня «Растаманы из глубинки»[7] Бориса Гребенщикова.